«Московская публика любит, чтобы её развлекали»: Этери Бериашвили о современной музыке, джазе в России и гастролях

Как проходят гастрольные будни? Успеваете полюбоваться городом, в котором даёте концерт?

— Понимаете, концерты — это такое энергозатратное дело, что чаще всего приходится наслаждаться видами из окон гостиницы или автомобиля, пока едешь по городу. И это, конечно, очень обидно. Но другого выхода нет, потому что иначе можно выйти на сцену без ресурса.

Я раньше ездила на гастроли, и мне знакомый говорил, чтобы я побывала в каком-то храме или сходила туда-то. Но я же не на экскурсию еду. Я еду работать. И если у меня была бессонная ночь, то я, разумеется, лучше посплю, чем пойду куда-то гулять.

Но я решила, что мне надо просто ездить на экскурсии по городам. Конечно, есть такие отдалённые края, как, например, Алтай или Иркутск, где очень интересно, но куда сам по себе не поедешь - очень дорого, ко всему прочему. И это тоже, кстати, моя боль: почему человек, живя в России, должен тратить такие огромные деньги, чтобы перемещаться по родной стране?

Некоторые артисты считают, что в разных регионах России и публика встречает по-разному. Вы замечали подобное?

— Есть такая тенденция, что в регионах люди как будто более душевные, теплее принимают тебя. Московская публика любит, чтобы её развлекали. Хотя грех жаловаться. Бывает и очень бурная реакция на выступление.

Помните ваше первое выступление перед зрителями?

— Это было в детстве. Я играла на бас-гитаре в вокально-инструментальном ансамбле.

Что думаете о перспективах развития джаза в России?

— Джаз будет существовать, пока есть люди, которые фанатично преданы этому жанру (вот у меня фанатизма не хватило). И пока есть меценаты, которые могут финансировать. Потому что, к сожалению, любая музыка может существовать, только если есть финансирование. В большей степени это похоже на бизнес, чем просто на искусство. Хотя всегда существуют и искусство, и шоу-бизнес. Но для того, чтобы искусство существовало, оно должно ждать поддержки.

И я просто кланяюсь в ноги Игорю Бутману за то, что он системно продолжает делать джазовые фестивали и концерты. Они с Ларисой Долиной — сподвижники джаза.

Имеет ли смысл понятие «современная музыка» или настоящая музыка вне времени?

— Современная музыка есть в жанровом направлении, она существует. И мои студенты тоже развиваются в этом жанре. И я очень рада за них. Потому что время идёт, всё меняется. И джаз меняется, кстати говоря. И не надо говорить, что всё новое — это отстой, а вот мы в своё время слушали… Да когда мы были такими же юнцами, нам тоже родители говорили, что мы не слушаем Баха.

А что бы вы поменяли в подходе российских музыкантов к исполнению джазовой музыки?

— Я бы ничего не поменяла. Я бы просто присмотрелась к тому формату развития, который сделал Вадим Эйленкриг. Он вывел классический джаз в такое измерение, где это дорого смотрится, это красиво оформлено. Это интересно смотреть и слушать.

Я помню возмущения одного человека, который говорил, что раз джазовые музыканты учатся играть импровизацию и так много занимаются, то они имеют право приходить в уличной одежде и, не переодеваясь, выходить на сцену. Кто это сказал и почему? Это категорически неправильно. Поэтому должен быть системный подход. Джазовый музыкант должен осознавать, что он все-таки выходит на сцену.

Вы — счастливый человек?

— Абсолютно. Я сейчас дала концерт, два отделения. Достаточно тяжело изображать легкость, когда внутри кипит работа. Но… Классно же вообще!

Как жить, если не выступать? Понимаете, если я не буду эту энергию распространять, меня же разорвёт от неё. Счастье, когда происходит этот энергообмен со зрителями.